17.01.2010 в 17:32
А затем КоКаме решили сделать реалистичнее, и заставили их проводить все свободное время вместе. Это было слишком. Ладно, пусть он был и не мой. Но пусть и не Коки.URL комментария
Я протестовал. Это тогда, на концерте, я прокричал уже в конце шоу, что не занимаюсь сексом с людьми, которых не люблю.
Меня выставили из Японии в 24 часа, опасаясь того, что я еще смогу натворить, чтобы сбить Каме с пути.
Лос-Анджелес, английский язык. Смешно.
Почему меня, а не Каме? Даже с хорошими голосовыми данными, такие джуниоры как я, по большей части – расходный материал.
А дорама с Каменаши отснята полностью и уже выходит на ТВ. Убери Каме сейчас – сериал не даст прибыли, так нежно любимой Джонни. Тем более, меня пока не выгоняли. Мне вежливо, но настойчиво дали время забыть.
Вся моя вина была в том, что я не мог отказаться от нас.
В отличие от него.
Джин встает с кресла.
- Слишком поздно, Пи. Спасибо за все. Я пойду.
И Пи не понимает: о себе Джин, или о времени суток.
- Ты хочешь уйти из Johnny’s? – спрашивает он уже на пороге прихожей.
- Я? – Джин удивленно приподнимает плечи, но не поворачивается, чтобы ЯмаПи не мог увидеть его лицо. – Нет! Я ничего больше не умею делать. Мы никто больше ничего не умеем. Мы - игрушечные солдатики Джонни-сама. И к тому же это единственный шанс быть с Казу, пусть хоть так. Я рад. Я безумно рад вернуться! Я не знаю только одного – как на это посмотрит Каме. Пока, Пи! Не волнуйся, я никому не скажу, что был у тебя.
Томохиса закрывает выходную дверь. Он идет выбросить окурки из пепельницы и открыть окно, чтобы проветрить кухню.
Пи сомневается, но все равно берет телефон:
- Я думаю, он идет к тебе. Э? Накачан? - недоверчиво переспрашивает Томохиса. - Пожалуй, да. Тобой. По уши! – отрывисто и зло кричит он и бросает трубку.
Казуя растерянно смотрит на потухший экран сотового телефона…
Темный коридор прихожей. В открытую дверь спальни виден свет полной луны, пробивающийся через зашторенное окно.
Входная дверь закрыта – и ты не войдешь сюда, Аканиши Джин, ни за что не войдешь.
Каме подпирает с той стороны дверь собой.
И во вселенной сейчас существует только эта дверь, Джин и Каме.
Царапающий шорох страшнее стука.
- Пусти! Открой дверь, Каме! Открой дверь, Каменаши Казуя! Посмотри мне в глаза, если сможешь, дрянь…
Как ты мог? Ты здесь, в нескольких сантиметрах и я слышу твое дыхание. Я хочу сломать, снести эту дверь, выцарапать тебя оттуда...
…как черепашку из панциря.
Каме переводит взгляд на кровать. Пытаться спорить с Джином, все равно, что пытаться удержать тигра на шлейке…
Если он откроет дверь, то спать он не будет – он это знает. Вообще больше не будет.
Главное, чтобы голос был тверд. Ну, как учили:
- Я уже ложусь спать. Уходи.
Джин оставляет дверь в покое и садится на половик под ней.
- С Коки? Подумать только - с Коки.
Неужели тебе не мерзко?
- Какая тебе разница? Каждый должен выполнять свою работу. Я выполняю свою.
Коки? Он счастлив, если я только посмотрю в его сторону.
- Мне есть разница! Есть! Черт побери…
Разве ты не понимаешь? Есть…
- Уходи!
Я собрал кучу премий, я работал, я не дам растоптать тебе результаты, достигнутые так непросто. Пропади они пропадом. Но я не променяю это на «просто любовь», Джин...
Даже на твою.
Джин вскакивает на ноги и настойчиво стучит в дверь.
- Пусти! Мне все равно, что скажут другие.
У нас есть, что обсудить и только посмей сказать, что нет!
- Мне не все равно. Уходи!
Боль? Я – актер. Мне больно всегда и никогда.
Я не открою тебе, Баканиши. Ты - идиот. Ты провел полгода в Америке. Ты хочешь оказаться на помойке с легкой руки Джонни?
Джин поднимает руку, чтобы постучать еще. Еще сильнее.
Но рука не достигает цели, бессильно падая.
Джин видит, как по ступенькам лестницы поднимается Танака.
Джин слышит оглушающий грохот, с которым эти шаги отдаются у него в голове.
Джин чувствует, что его отталкивают от двери, а он не может пошевелиться.
И Каме открывает дверь Коки, отодвинувшему Джина в сторону.
Аканиши спускается по лестнице вниз. Очень медленно, не веря увиденному.
Когда он запускает руку в свои волосы, он замечает, что она дрожит.
Через пять минут дверь квартиры Каме открывается и оттуда выпадает Коки.
Каме стоит на пороге, пытаясь совладать со своим разъяренным дыханием:
- Я же сказал: НЕ НАДО МЕНЯ УСПОКАИВАТЬ!!!
Но Джин этого уже не видит.
Каме захлопывает дверь и бессильно, словно тряпичная кукла, падает на пол. Его плечи трясутся. Каждая часть его тела, которой, пусть и давно, касались губы Джина, нестерпимо горит, словно зовя Аканиши назад, назло хозяину.
- Зачем ты приучил меня к своим поцелуям? Почему там, в Таиланде, ты сделал это возможным? Я замерзаю. Ты слышишь? Я замерзаю…- беззвучно кричит он.
Аканиши Джин сидит на лавочке в ночном парке.
Свет уличного фонаря едва ли ярче луны.
Он хочет достать из кармана сигареты, но обнаруживает только смятую пачку от них. Он лезет в другой карман за бумажником, открывает его, но вместо денег вытаскивает два использованных авиабилета.
Октябрь 2006 – на Лос-Анджелес.
Апрель 2007 – на Токио.
Он может измерить жизнь в днях между этими билетами, но не может вернуть то, что потерял за эти дни.
Голова Джина опущена, и он рассматривает узор плитки на тротуаре, которая будет здесь и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра. Всегда.
Он только что понял, что самая драгоценная вещь на земле – это время.
Мимолетное и неповторимое.